Статьи
Английский язык в Пакистане как vis-a-vis урду
Аннотация
| DOI | 10.31696/2618-7302-2020-2-347-357 | |
| Авторы | ||
| Журнал | ||
| Раздел | Филологические науки//LINGUAE ORIENTALES | |
| Страницы | 347 - 357 | |
| Аннотация | В статье рассматривается функционирование в Пакистане английского языка, имеющего статус официального наряду с национальным языком урду, и дается прогноз относительно его дальнейшего распространения в стране. Анализируются факты, связанные с началом внедрения английского языка в жизнь Британской Индии и появления языка урду в качестве его «соперника» на общественно-политической арене. Престиж английского языка повышался по мере укрепления власти британцев в Индии, поскольку становилось все более очевидной его практическая польза при получении наиболее прибыльных и влиятельных мест службы. После создания Пакистана урду был объявлен национальным языком и объединяющим символом страны. Правительство объявило «курс на урду», но было невозможно сразу изменить унаследованный бюрократический режим и отказаться от английского языка как языка системы правления. Прослеживается непоследовательность языковой политики правительства Пакистана: декларации о продвижении урду и реальная поддержка английского. Английский язык де-факто и де-юре широко используется во многих ветвях власти, в офицерских рядах вооруженных сил Пакистана, в ряде учебных заведений; он остается основным языком англизированной пакистанской элиты и довольно быстро распространяется среди студенческой молодежи. Отдельное внимание уделено конкретным примерам практического применения английского языка в новых сферах социальной коммерции и маркетинга и приобщения молодежи к западной культуре через английский язык. Тем не менее со ссылками на социолингвистические исследования высказывается предположение о невозможности в обозримом будущем замещения английским языком языка урду — основного языка коммуникации в большинстве районов Пакистана, языка, связанного с государственной религией страны — исламом, и символом единства Исламской Республики Пакистан. | |
| Для цитирования: | Васильева Л. А. Английский язык в Пакистане как vis-a-vis урду. Вестник Института востоковедения РАН. 2020. № 2. С. 347–357. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-347-357 | |
|
|
||
| Получено | 11.11.2020 | |
| Дата публикации | ||
| Скачать DOCX Скачать DOC Скачать JATS | ||
| Статья |
LINGUAE ORIENTALES DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-347-357 АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК В ПАКИСТАНЕ КАК VIS-A-VIS УРДУ ©2020 Л. А. Васильева[1] В статье рассматривается функционирование в Пакистане английского языка, имеющего статус официального наряду с национальным языком урду, и дается прогноз относительно его дальнейшего распространения в стране. Анализируются факты, связанные с началом внедрения английского языка в жизнь Британской Индии и появления языка урду в качестве его «соперника» на общественно-политической арене. Престиж английского языка повышался по мере укрепления власти британцев в Индии, поскольку становилось все более очевидной его практическая польза при получении наиболее прибыльных и влиятельных мест службы. После создания Пакистана урду был объявлен национальным языком и объединяющим символом страны. Правительство объявило «курс на урду», но было невозможно сразу изменить унаследованный бюрократический режим и отказаться от английского языка как языка системы правления. Прослеживается непоследовательность языковой политики правительства Пакистана: декларации о продвижении урду и реальная поддержка английского. Английский язык де-факто и де-юре широко используется во многих ветвях власти, в офицерских рядах вооруженных сил Пакистана, в ряде учебных заведений; он остается основным языком англизированной пакистанской элиты и довольно быстро распространяется среди студенческой молодежи. Отдельное внимание уделено конкретным примерам практического применения английского языка в новых сферах социальной коммерции и маркетинга и приобщения молодежи к западной культуре через английский язык. Тем не менее со ссылками на социолингвистические исследования высказывается предположение о невозможности в обозримом будущем замещения английским языком языка урду — основного языка коммуникации в большинстве районов Пакистана, языка, связанного с государственной религией страны — исламом, и символом единства Исламской Республики Пакистан. Ключевые слова: Пакистан, английский язык, язык урду, языковая политика, область образования, языковый капитал, произношение, коммодификация языка, идентичность. Для цитирования: Васильева Л. А. Английский язык в Пакистане как vis-a-vis урду. Вестник Института востоковедения РАН. 2020. № 2. С. 347–357. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-347-357 THE ENGLISH LANGUAGE IN PAKISTAN VIS-A-VIS URDU Ludmila A. Vasilyeva The paper centers on the functioning of English as the Official language in Pakistan alongside with its National Language, Urdu. It also attempts to predict the further spread of English in the said country. The author highlights some data on the introduction of English to British India and it rivalry with Urdu there. The prestige of English grew together with the strengthening of British colonial power in India as its practical usefulness for career promotion became obvious. After the foundation of Pakistan, Urdu was proclaimed official language of the new Muslim state and at the same time proved to be an integrating symbol of the ethnically and linguistically diverse country. The government initiated ‘course towards Urdu’, but it was impossible to immediately change the bureaucratic regime and abandon English as an administrative medium. The inconsistency of the Pakistani government’s language policy is clearly visible: Declarations in support of Urdu go side by side with real support of the English language. Up to nowadays, English is de facto and de jure widely used in administrative spheres, in the army, in a number of educational institutions. It continues to be a primary language of anglicized Pakistani elite and is quickly spreading among students. The paper gives special attention to concrete examples of practical usage of English in new spheres of social commerce and marketing, along with the involvement of young generation to Western culture through English. However, the socio-linguistic evidence allows predicting in the near future the small possibility of English fully replacing Urdu, being a major communication tool in the majority of Pakistani regions, a linguistic symbol of the country’s state religion, Islam, and integrity. Keywords: Pakistan, English, Urdu, language policy, authorities, field of education, linguistic capital, accent, commodification of language, identity. For citation: Vasilyeva L. A. The English Language in Pakistan as vis-a-vis of Urdu. Vestnik Instituta vostokovedenija RAN. 2020. 2. Pp. 347–357. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-347-357 В 1947 г. в результате раздела территории крупнейшей Британской колонии — Индии — на карте мира появилось новое суверенное государство — Исламская Республика Пакистан. По численности населения Пакистан является шестой страной в мире и второй по количеству проживающих в ней мусульман. Пакистанцы говорят на родных местных языках[2]. Парадоксальным можно назвать тот факт, что национальным языком Пакистана (the National Language) объявлен и закреплен Конституцией язык урду, который, хотя и имеет повсеместное распространение в стране, не является родным ни для кого из ее коренных жителей. Родным языком урду остается лишь для мухаджиров[3] — индийских мусульман, переселившихся в Пакистан после раздела страны. Число говорящих на урду составляет 13,3 млн. человек (7,57 % всего населения Пакистана). Высокий статус «национального» языка не означает, что ему принадлежит лингвистический приоритет в государственном масштабе: в большинстве высоких сфер управленческой и общественной жизни первенство у урду оспаривает английский язык. В справочных пособиях и энциклопедиях сказано, что английский язык является одним из официальных (co-official) языков Пакистана наряду с урду, но в обиходе пакистанцев для английского языка обычно используется местное название sarkārī («официальный»), а для языка урду — qoumī («национальный»). Языковая политика в колониальной Индии Своеобразное «соперничество» двух языков длится не одно столетие. Истоки его лежат в той далекой эпохе, когда урду, хотя и оставался лишь «тенью» персидского — официального языка империи Великих Моголов, но функционировал не только в качестве наиболее распространенного в Северной Индии вернакуляра: к середине XVIII в. на урду уже были созданы замечательные образцы поэзии. Английский же язык находился лишь на подступах к Индии. Эпохальную битву при Плесси 1757 г., в которой защищавшие интересы Ост-Индской компании английские войска победили индийскую армию бенгальского наваба Сираджа уд-Даулы, принято считать точкой отсчета британского владычества в Индии. В то время английский язык не выходил за рамки общения самих служащих Компании. Штатные переводчики-англичане в полной мере владели персидским языком, на котором велись все переговоры с могольской элитой. Средством же коммуникации британцев с местным населением, прежде всего со слугами, долгое время оставался исковерканный, примитивный до крайности урду. Потребовалось время, чтобы по мере укрепления колониального режима английский язык начал постепенно проникать в жизнь индийцев. В 1835 г. британский Совет Индии принял «Акт об английском образовании» (English Education Act 1835), согласно которому львиная доля всех средств Ост-Индской компании, выделявшихся ранее для поддержания традиционного образования и издания книг на местных языках, отныне должны были предназначаться учебным заведениям, обучение в которых предполагалось вести на английском языке и по западным программам. Лорд Томас Б. Маколей[4], занимавший в то время видные посты в администрации Британской Индии, с начала 1830-х гг. начал активно «проталкивать» идею общедоступного для местного населения обучения английскому языку. Полностью разделяя воззрения генерал-губернатора Индии лорда Бентинка (1828–1835), Т. Б. Маколей считал необходимым полную замену персидского языка английским: настаивал на переводе обучения в индийских школах на английский язык, на подготовке «туземцев», овладевших английским языком, в качестве учителей для местных школ, добивался скорейшего перехода всех государственных структур исключительно на английский язык. Вместе с лордом Бентинком Т. Б. Маколей выступал также за то, чтобы при дворах местных правителей туземных княжеств, формально не входивших в состав колониальных владений, но находившихся под контролем британцев, в качестве дипломатического языка также использовался английский, а не персидский. В глазах руководства Ост-Индской компании английский язык служил фактором сплочения Индии под эгидой Британии. Руководство Ост-Индской компании считало также необходимым с помощью английского языка «подстраховать» свое господство над Индией. Лорд Маколей вполне открыто высказывался по этому поводу: «Мы должны в настоящее время делать все возможное, чтобы сформировать класс, который сможет быть посредником между нами и миллионами, которыми мы управляем: класс аборигенов по крови и цвету кожи, но похожим на англичан во вкусах, во мнениях, в понимании морали и по уровню интеллекта»[5]. Однако во времена губернаторства лорда Бентинка масштаб распространения английского языка в Индии еще не мог соответствовать мечтаниям колониальных правителей и стать заменой персидского хотя бы потому, что для осуществления этой задачи у Компании и правительства просто не хватало своих чиновников, а индийцев, в должной мере владевших английским языком, можно было пересчитать по пальцам [King, 1994, p. 54]. Затем против Акта 1835 г. активно выступило местное население во всех провинциях Британской Индии. Создавшаяся ситуация способствовала тому, что в 1837 г. Ост-Индская компания объявила о замене персидского языком урду, который был объявлен официальным языком местных структур власти и нижестоящих судов [McLane, 1970, p. 105]. Одновременно указывалось, что высшие правовые инстанции перейдут с персидского на английский[6]. Понятно, что эти инстанции полностью находились во власти англичан. По прошествии одного-двух десятилетий усилия лорда Маколея в области образования были вознаграждены: во многих районах Британской Индии в течение 1840-х — 1850-х гг. для детей индийцев были открыты начальные и средние школы, и в некоторых из них практиковалось преподавание отдельных предметов на английском языке. Успех идей Т. Б. Маколея объяснялся во многом тем, что английский язык и образование по западному образцу стали все в большей степени привлекать самих индийцев. Престиж английского языка начал быстро и неуклонно повышаться. По мере укрепления власти британцев в Индии становилась все более очевидным практическая польза английского языка, знание которого открывало путь к получению наиболее прибыльных и влиятельных мест службы. В этом явно просматриваются истоки процесса, получившего в нашем веке название «коммодификации языка» (т. е. превращения его в товар) и наблюдающегося в современном Пакистане, о чем подробнее будет говориться ниже. Связанная с языковыми проблемами политика британцев, включавшая устранение с общественно-политической арены персидского языка как одной из скреп империи Великих Моголов, утверждение в статусе официального языка «империи» Ост-Индской компании местного языка (в частности, урду), повышение престижа английского языка, которому стали безраздельно принадлежать высшие сферы власти, — все это являет наглядный пример того, как тесно переплетаются устремления политических кругов с языковыми проблемами, а вместе с тем — как ярко проявляется в языковой политике взаимоотношение населения и власти. Функционирование английского языка в Пакистане Процессы, похожие на вышеописанные, наблюдаются и после освобождения субконтинента от колониальной зависимости, в современном Пакистане. «Отец-основатель» унитарного мусульманского государства Мухаммад Али Джинна (1876–1948) был убежден в необходимости единого для всего Пакистана языка, способного консолидировать население многонациональной и разноязыкой страны, а также служить объединяющим символом нового государства. Единственно приемлемым кандидатом на эту роль Джинна считал именно урду и приводил в его пользу такие аргументы, как распространение (по меньшей мере, понимание) урду почти на всей территории Пакистана, преподавание на нем в большинстве начальных, средних и в ряде высших учебных заведений, единство арабо-персидской графики для всех местных языков[7], значимость урду как языка религии, поскольку переведенная на него религиозная литература, начиная с Корана, была доступна всем слоям грамотного населения (в отличие от арабского, которым владели лишь служители культа), а также престижность урду как языка культуры и высокой поэзии. Указанные аргументы вместе с эмоциональностью речей Джинны помогли выбору урду в качестве государственного и национального языка нового мусульманского государства. Такое решение лидеров Пакистана было далеко не единодушным: кроме бенгальцев, ратовавших за свой язык, немало голосов раздавалось также в пользу английского. Однако открытое признание «языка колонизаторов» государственным языком исламского государства, с одной стороны, лишь ущемило бы национальное достоинство народа, только что освободившегося от британской колониальной зависимости, а с другой — не изменило бы сути дела: ведь для пакистанской политической элиты цементирующей языковой основой был английский язык, на котором уже более века велось делопроизводство во всех высоких правительственных сферах. Таким образом, при любом раскладе верховная власть была гарантирована владеющей английским языком верхушке общества как наиболее образованной и опытной в политике. Поэтому борьба за урду в качестве единого национального языка носила в основном политический и популистский характер. Совершенно очевидно, что в середине ХХ в. в новообразованном Пакистане, несмотря на заявления правительства о «курсе на общенациональный язык урду», невозможно было в короткие сроки ни изменить унаследованный бюрократический режим, ни отказаться от английского языка, которым продолжала пользоваться вся система правления страной. Для удостоверения легитимности английского языка Центральным правительством принимались директивы и акты, допускавшие использование английского языка в официальных процедурах в том случае, если не было распоряжения о замене его национальным языком. Это «допущение» всегда оставалось и остается повседневной практикой. В ныне действующей Конституции 1973 г., пришедшей на смену конституциям 1956 и 1962 г., параграф № 2 статьи 251 «О национальном языке» законодательно подтверждает право использования английского языка в официальных целях «до принятия соответствующих мер по его замещению урду»[8]. Иными словами, английский язык как де-факто, так и де-юре превалирует в исполнительной, законодательной и судебной ветвях власти, в офицерских рядах вооруженных сил Пакистана, на нем ведется преподавание в ряде учебных заведений по усмотрению их руководства. Традиционно, со времен Британского правления, английским языком широко пользуется в быту наиболее образованная, европеизированная прослойка пакистанского общества. Обсуждая языковую ситуацию в стране, политические аналитики высказывают общее мнение, что ориентация на урду и его повсеместная государственная поддержка существует только на уровне риторики. По мнению видного пакистанского социолингвиста Тарика Рахмана, «существует унаследованное противоречие между официальной политикой Пакистана по продвижению урду как национального языка Пакистана и реальной политикой, где статус-кво намеренно поддерживается, и английский остается языком власти» [Rahman, 1995, p. 17]. Продолжая свою мысль, Т. Рахман называет языковую ситуацию «хаотической» и подчеркивает, что «положения Конституции о национальном языке не могут быть выполнены, поскольку в Пакистане до сих пор не создана единая государственная платформа в области образования» [Rahman, 1995, p. 18]. Однако оставаясь фактором особой важности в образовательной сфере, английский язык всегда играл не менее значимую роль и за ее пределами, прежде всего, в эшелонах власти. Его престиж особенно возрос во времена правления генерала Айюб Хана (1958–1969). Подтверждая «курс на урду», военный режим самым активным образом содействовал укреплению позиции английского языка. Во многом способствовали этому и влиятельные партнеры генерала — чиновники Государственной службы Пакистана (Civil Service of Pakistan), многие из которых были выходцами из потомственной англизированной знати, наиболее привилегированной прослойки общества со времен Британского правления, «изъяснявшейся, писавшей и даже мечтавшей на английском», как говорил о ней в своем романе современный пакистанский прозаик Насир Ахмад Фаруки (цит. по: [Rahman, 1997, p. 186]). Сам генерал Айюб Хан был убежден в приоритете военной элиты над политической и считал, что именно она должна стоять у кормил правления в Пакистане. Английскому языку придавалось особое значение, в частности, в кадетских колледжах и военных академиях, созданных во время правления Айюб Хана, в которых воспитывались офицеры — «будущие кормчие страны». Именно в это время армия безоговорочно взяла курс на английский как на язык внутреннего пользования — в ущерб «узаконенному» урду, о чем свидетельствуют закрытые документы того времени [Rahman, 1997, p. 184–185]. Режиму Айюб Хана английский язык понадобился и в новом качестве: военному диктатору нужен был реальный противовес пропагандистским усилиям заметно активизировавшихся и всячески пытавших усилить свое влияние в стране радикально настроенных исламских лидеров. Среди молодежи, владеющей английским языком, наблюдалось явное ослабление религиозного пыла и происламских настроений (конечно, в допустимых для мусульман пределах). Во всяком случае, чем шире распространялся английский язык в студенческой среде, тем менее успешны оказывались настойчивые попытки ортодоксальных служителей культа привлечь молодое поколение на свою сторону, и эту тенденцию учитывал Айюб Хан в своей языковой политике. Таким образом, принимая указы о повсеместном развитии урду, создавая комиссии по образовательным программам на нем, Айюб Хан негласно способствовал более глубокому внедрению английского языка в широкие слои населения, прежде всего, в армейские круги и в круги студенческой молодежи. Это лишь один из примеров непоследовательной, с большими или меньшими колебаниями в сторону английского или урду языковой политики пакистанских властей, которая продолжалась в дальнейшем, и каковой она остается в новом тысячелетии. Так, в 2015 г. было объявлено, что правительство намечает планы по быстрому продвижению урду в области официального бизнеса. Однако занимавший в те годы пост министра планирования Ахсан Икбал заявил, что «если даже весь официальный бизнес станет двуязычным, то урду будет вторым языком, а первым по-прежнему останется английский»[9]. В пику авторам проекта «урду — бизнесу», А. Икбал внес предложение ввести во всех без исключения школах страны преподавание английского языка как обязательного, наравне с урду. Это предложение вызвало бурное недовольство прежде всего ортодоксальных мусульманских кругов, со времен Зия ул-Хака вместо или вместе с урду пытавшихся внедрить в школах обязательное преподавание арабского языка и активно выступавших за изгнание «языка иноверцев» с земли Пакистана. В результате усилий федеральных властей, направленных на повсеместное распространение урду и возвышение его статуса над другими местными языками, и в то же время — на стимулирование использования английского языка в самых разных сферах политической и общественной жизни Пакистана, возникла весьма парадоксальная ситуация: теперь вместе с продвижением урду происходит обесценивание его значимости, а местные языки и вовсе становятся маркерами более низкого общественного статуса. Таким образом, в пакистанском дискурсе языковой политики отчетливо просматривается «иерархическая шкала», на которой «английский язык находится на вершине как язык расширения возможностей посредством трудоустройства, за которым следует урду, а за ним — родной (местный) язык» [Rahman, 2009, p. 246–247]. Любопытно отметить, что и в отношении самого английского языка в менталитете пакистанцев присутствует некая «иерархическая шкала», включающая различные варианты «пакистанского английского», далеко не гомогенного по своим характеристикам [Rahman, 2009, p. 247]. Не вдаваясь в лингвистические подробности, можно условно выделить его основные варианты. Язык англизированной пакистанской элиты — показатель социального положения, давних семейных традиций, культурной изысканности. Английский язык представителей элиты грамматически безупречен, а их выговор едва отличается от нормативного произношения жителей туманного Альбиона. Таким английским владеют потомки «детей Маколея» или «коричневых господ» (Brown Sahibs), которые получили образование в лучших дорогих школах и колледжах и не один год прожили в Англии или Америке. Их английский дает им чувство уверенности в себе, ощущения своей привилегированности. Как правило, люди этого узкого круга занимают высокие должности в правительственных учреждениях и руководящие посты в крупных корпорациях и компаниях. Ступенькой ниже на условной «шкале» располагается английский большинства образованных пакистанцев, колоритный местный акцент которых сразу выдает их национальную принадлежность. Но при этом язык их не только грамматически правильный, но и нередко идиоматический и богатый. Такой «пакистанский английский» востребован практически во всех сферах хозяйственно-экономической жизни Пакистана, и чем свободнее человек владеет английским, тем больше шансов у него получить хорошо оплачиваемое место. Кстати, на этом «среднем уровне» общественной жизни распространенный пакистанский выговор приветствуется больше, чем элитарный английский акцент [Rahman, 2009, p. 247]. Вероятной причиной этого может быть его звучание, более близкое к родному языку. Но возможно также, что в данном случае присутствует и извечное классовое чувство неприязни «низших» к «высшим»: ведь хороший английский выговор является признаком элитарности. И, наконец, в Пакистане бытует своеобразный «пиджин инглиш», к которому по необходимости прибегают малограмотные жители городов. Ввиду отклонений от элементарных грамматических норм, коверкания слов и, главное, сильного акцента, этот язык непонятен англоязычным иностранцам, в то время как все пакистанцы, хотя и выказывают крайнее пренебрежение и даже презрение к такому «английскому», тем не менее его прекрасно понимают[10]. Необразованные или малообразованные пакистанцы, говорящие лишь на урду и на местных языках, не могут воспользоваться своим искаженным английским в качестве «лингвистического капитала», как это делают выходцы из состоятельных семей элиты. В новом столетии английский язык все глубже внедряется в далекие от обладателей «голубых кровей» прослойки населения. При этом воздействие английского языка, например, на группы молодежи, занятой в сферах социальной коммерции и маркетинга, оказывается столь глубоким, что в результате его подвергается изменению их идентичность. Это относится прежде всего к операторам колл-центров, сеть которых успешно функционирует с 2008 г. в четырех городах Пакистана: Исламабаде, Равальпинди, Лахоре и Карачи [Rahman, 2009, p. 233]. Операторские колл-центры — одна из областей быстро развивающихся в XXI в. инфокоммуникационных систем, интегрирующих Пакистан в мировую систему соответствующих современных технологий. Эти специализированные организации осуществляют связь с зарубежными партнерами по голосовым каналам связи, включая обработку обращений и выполнение запросов заказчика или головной организации[11]. Т. Рахман, посвятивший одно из своих исследований деятельности пакистанских колл-центров в условиях глобализации [Rahman, 2009], рассматривает их как новую тенденцию в развитии экономики и политики страны, непосредственно связанную с дальнейшим распространением английского языка и с продолжением «ментального размежевания» в современном обществе. Операторов колл-центров, несмотря на узость этого круга молодых людей, он называет новой прослойкой пакистанского среднего класса, которая старается дистанцироваться от своих соотечественников ввиду своего особого положения [Rahman, 2009, р. 236]. В чем же выражается «особенность» операторов колл-центров? Она непосредственно связана с таким феноменальным явлением в этой социо-экономической сфере, как коммодификация не самого английского языка (зачатки которой наблюдались еще в колониальные времена), а английское или американское произношение, предполагающее максимально возможное отсутствие пакистанского акцента. Уже давно замечено, что при ведении дел с иностранными партнерами через колл-центры большое значение имеет голос, манера речи и, главное, — английский язык оператора, фактического посредника коммерческой сделки. Американские и европейские клиенты отдают предпочтение тем, кто вызывает у них ощущение «своего», в то время как пакистанский акцент рождает в их воображении образ «неотесанного азиата», не вызывающего желания совместной деятельности [Rahman, 2009, p. 249]. С целью обучения способных молодых людей и девушек «западному акценту» при колл-центрах открыты специальные курсы английского языка для прошедших самый строгий отбор кандидатов на должность оператора колл-центра. Правильное английское произношение, вернее, «нужный акцент», (чаще всего, американизированный), становится для пакистанских операторов колл-центров «товаром», «лингвистическим капиталом», обеспечивающим его владельцам достойное место работы и высокую зарплату. Вместе с тем, этот «капитал» является и источником сознания превосходства над своими соотечественниками. Сотрудники колл-центров «приобретают различной степени профессиональные навыки и на основе этого опыта и знания культуры Америки (или Британии) выдают себя за носителей английского языка как родного, создавая таким образом свою “новую идентичность” ... отчужденную от пакистанской культуры» [Rahman, 2009, p. 249–250]. Таким образом, в современном Пакистане английский язык становится конструктом «вторичной» идентичности вышеупомянутой части молодежи. Можно долго рассуждать о положительных и отрицательных сторонах коммодификации английского языка в Пакистане, однако тот факт, что его знание помогает реализовать способности в наиболее выгодных областях занятости, не подлежит сомнению. Все более широкое приобщение пакистанцев к английскому языку, а через него, в той или иной степени, — к западной культуре, несомненно ведет к определенному ослаблению позиций ортодоксальных мусульманских кругов — тех, для которых урду является основным «оружием» в борьбе за влияние над «умами и сердцами» большей части населения. Но это отнюдь не означает, что сам язык урду теряет престиж в современном обществе. В процессе экспансии массовой западной культуры в Пакистане, как и во многих восточных странах, усиливается противодействие чуждым культурным нормам и стандартам, и возрастает стремление пакистанцев к утверждению своей идентичности. И даже при том, что в настоящее время «до 70 % и выше пакистанцев ассоциируют себя с общенациональным сообществом, не принимая во внимание ни свой язык, ни язык урду» [Белокреницкий, 2019, с. 89], одним из наиболее действенных способов выражения их обособленности в мировом культурном контексте служит именно национальный язык урду, литература на нем и непосредственно связанные с ним культурные традиции. Этому во многом способствует декларируемая правительством языковая политика и целый ряд практических действий, направленных на развитие урду. Результаты социолингвистических исследований и опросов свидетельствуют, что в XXI в. английский язык находит более быстрое распространение в средних слоях пакистанцев, чем прежде. Но вместе с тем, исследователи единодушны во мнении, что «для того чтобы английский язык по праву считался вторым национальным языком полиэтнического и многоязычного общества Пакистана, ему необходимо стать средством общения не только в официальной и регулируемой сферах коммуникации, но и в сферах неофициального и неформального общения». Трудно сказать, когда это будет и будет ли когда-либо. Согласно результатам тех же опросов, «проведенные исследования опровергли гипотезу о частом употреблении английского языка в качестве средства коммуникации образованными слоями пакистанского общества. Лишь 41 % опрошенных с различными уровнями образования способны общаться на английском языке на любые темы и лишь 8 % респондентов способны общаться на английском языке на уровне носителя языка»[12]. По всей вероятности, английский язык, сохраняя в Пакистане статус официального наравне с национальным урду, в обозримом будущем не сможет заменить или в значительной мере потеснить его в масштабах всей страны, поскольку урду не только служит языком общения в большинстве районов Пакистана, но неразрывно связан с государственной религией страны — исламом[13] и выступает в роли национального символа Исламской Республики Пакистан. Литература / References Белокреницкий В. Я. Формирование и современное состояние пакистанской нации. Восток (Oriens). 2019. № 2. C. 76–91 [Belokrenitsy V. Ya. Formation and Present Condition of Pakistani Nation. Vostok (Oriens). 2019. 2. Pp. 76–91 (in Russian)]. Васильева Л. А. Поэзия и проза на чужих берегах. Эмигрантская литература урду. М., 2018 [Vasilyeva L. A. Poetry and Prose in Strange Lands. Emigrant Urdu Literature. Moscow, 2018 (in Russian)]. King Ch. R. One Language, Two Scripts: The Hindi Movement in Nineteenth Century North India. New Delhi, 1994. McLane J. R. The Political Awakening in India. New Jersey, 1970. Rahman T. Language Ideology, Identity and the Commodification of Language in the Call centers of Pakistan. Language in Society. 2009. 38. Pp. 233–258. Rahman T. The Urdu-English Controversy in Pakistan. Modern Asian Studies. 1997. 31.1. Pp. 177–207. The Constitution of the Islamic Republic of Pakistan (as modified upto the 28th February, 2012). National Assembly of Pakistan. Islamabad, 2012. Электронные ресурсы / Electronic sources Гурбик Е. А. Использование Английского языка в Пакистане в различных коммуникативных сферах. Academia.edu. URL: https://www.academia.edu/35064223 (дата обращения 01.04.2020). Thomas Babington Macaulay. Wikipedia.org. URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Babington_Macaulay (дата обращения 25.04.2020). Pakistan to implement Urdu as official language, says minister. Pakistan Today. Monitoring report. 29.07.2015. URL: https://www.pakistantoday.com.pk/2015/07/29/pakistan-to-implement-urdu-as-official-language-says-minister/ (дата обращения 25.04.2020). Persian language in the Indian subcontinent. Wikipedia.org. URL.: https://en.wikipedia.org/wiki/Persian_language_in_the_Indian_subcontinent (дата обращения 25.02.2020).
|
