• Вестник ИВ РАН
• 2020 год
• № 2

• Индия
• Панджаб
• каста
• неприкасаемость
• идентичность
• далитская литература

Переводы и комментарии

DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-324-333

БАЛБИР МАДХОПУРИ. МОЯ РОДИНА — МАДХОПУР

(ГЛАВА ИЗ АВТОБИОГРАФИИ «ОБРУБЛЕННОЕ ДЕРЕВО»)

© 2020 А. В. Бочковская^[1]

Публикация продолжает серию комментированных переводов с хинди из автобиографии «Обрубленное дерево» (Chāṅgiā rukh, 2002; в английской версии — Against the Night) Балбира Мадхопури, известного индийского писателя, поэта, переводчика, журналиста и общественного деятеля. Он родился и вырос в квартале чамаров-неприкасаемых в панджабской деревне Мадхопур на северо-западе Индии, прошел трудную школу жизни, но смог получить высшее образование и заняться литературным творчеством. В 2014 г. он получил высшую награду Литературной академии Индии за переводческую деятельность и вклад в развитие языка панджаби. В автобиографическом романе, включенном в программы панджабских школ и целого ряда гуманитарных вузов Индии, Балбир Мадхопури делится детскими и юношескими воспоминаниями, мыслями и эмоциями, определившими его мотивации к борьбе за выход из круга нищеты и бесправия. Открывающая книгу глава представляет собой авторский манифест, в котором обозначены главные проблемы и исторические «болевые точки» низкокастовых жителей индийских деревень, а также упомянуты знаковые для них имена политических и общественных деятелей — тех, кого часто именуют «иконами» неприкасаемых. Эмоциональный рассказ Балбира Мадхопури об обычаях и жизненном укладе обитателей его деревни в 1960–1970-х гг. изобилует определениями «несправедливый», «унизительный», «жестокий», «деспотичный», что неудивительно: после обретения Индией независимости практика неприкасаемости была законодательно запрещена, но жизнь более 250 млн. индийцев, относящихся к «обслуживающим» категориям населения (уборщики, кожевенники, подметальщики и др.) и находящихся в самом низу социальной лестницы, по-прежнему остается крайне незавидной. Предлагаемый читателю отрывок из автобиографии Балбира Мадхопури — второй из четырех, запланированных к публикации в журнале в 2020 г.

Ключевые слова: Индия, Панджаб, каста, неприкасаемость, идентичность, далитская литература.

Для цитирования: Бочковская А. В. Балбир Мадхопури. Моя родина — Мадхопур (глава из автобиографии «Обрубленное дерево»). Вестник Института востоковедения РАН. 2020. № 2. С. 324–333. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-324-333

BALBIR MADHOPURI. MERĪ JANMBHŪMI — MĀDHOPUR

(CHAPTER FROM CHĀNGIĀ RUKH / AGAINST THE NIGHT)

Anna V. Bochkovskaya

This commented translation from Hindi of a chapter from the Chāṅgiā rukh (Against the Night) autobiography (2002) by Balbir Madhopuri, a renowned Indian writer, poet, translator, journalist and social activist, brings forward episodes from the life of low-caste inhabitants of a Punjab village in the 1960s and 1970s. Following the school of hard knocks of his childhood in the chamar quarter of Madhopur, a village in Jalandhar district, Balbir Madhopuri managed to receive a good education and take to literature. In 2014 he was awarded the Translation Prize from India’s Sahitya Academy for contribution to the development and promotion of Punjabi, his mother language. Narrating his story, Balbir Madhopuri shares childhood memories, thoughts and emotions that shaped his determination to fight poverty, deprivation and injustice. The opening chapter represents the author’s manifesto, which shows the pressing issues of low-caste inhabitants of India’s villages and also gives names of political leaders and social activists that are often called icons of the Dalits. Balbir Madhopuri’s description of the lifestyle and traditions of his village is full of emotion as he calls the dominant religious system “humiliating”, “unjust”, “inhuman”, “oppressive” etc. This is unsurprising: even after independence, destinies of those stuck at the lowest part of the social ladder have remained unenviable despite the fact that, according to India’s constitution, untouchability was abolished and its practice in any form forbidden. This commented translation is the second in a series of four chapters from Balbir Madhopuri’s autobiography scheduled for publication in this journal in 2020.

Keywords: India, Punjab, caste, untouchability, identity, Dalit literature.

For citation: Bochkovskaya A. V. Balbir Madhopuri. Merī janmbhūmi — mādhopur (Chapter from Chāṅgiā rukh / Against the Night). Vestnik Instituta vostokovedenija RAN. 2020. 2. Pp. 324–333. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-324-333

Сочись, сочись, водица,

Напоишь голубицу…

В сезон дождей мы с друзьями руками выкапывали в земле небольшие ямки, повторяя эти слова снова и снова. Ямки очень быстро заполнялись сочившейся из земли водой. И когда мы пятками протаптывали яму побольше, выдавливая в земле неглубокие круглые дыры, они тоже моментально наполнялись, и вода растекалась через край.

Собственно говоря, Мадхопур в дистрикте Джаландхар — это одна из деревень, что построены на манде, то есть земле, где раньше находилось русло Беаса. Это одна из пяти рек Панджаба; она зарождается недалеко от Рохтанга, дистрикт Кулу, течет через дистрикты Кангра в Химачал-Прадеше и Хошиярпур в Панджабе, а завершает свой 470-километровый путь, соединяясь с Сатледжем на окраине Капуртхалы. Место слияния этих двух рек именуют Хари-ка-паттан^[2], сейчас оно находится в дистрикте Таран-Таран. Такое название появилось, потому что когда русло реки сместилось к западу^[3], земли на правом берегу стали использовать, люди начали их заселять и строить там жилища. Эти поселения росли и постепенно превратились в деревни. Сейчас Беас течет на расстоянии 21 километра от нашей деревни.

Земли между Сатледжем и Беасом — Джаландхар, Хошиярпур, Наваншахр и Капуртхала — называют Доабом^[4], или Двуречьем. Некоторые деревни дистрикта Джаландхар получили название Сировал^[5], поскольку там вода струилась из земли сама собой. Бесчисленные тонкие ручейки соединялись в небольшие речки. Летом мы купались в небольших сезонных ручьях с чистой прозрачной водой, которые стекали с возвышенности в западной части деревни. Эти ручьи поддерживали жизнь многих существ — кроликов и других зверьков, а также птиц. Палисандровые заросли вдоль русла всегда оставались зелеными.

Поскольку мы жили в низине, колодцы в деревнях были не очень глубокими. Персидское колесо крутилось с рассвета до полудня, а потом веревки и ведра появлялись на поверхность покрытые золотистым поблескивающим песком — и без намека на воду. Мы видели все это, болтаясь по деревне после уроков в школе. И сам процесс выкапывания нового колодца был захватывающим… Аччхру-базигар^[6] — начинал бить в барабан за несколько дней до этого события. Перед местом, выбранным для нового колодца, произносили молитвы, раздавали прасад^[7], рассыпали монетки — как на паланкин невесты, когда она отправляется в дом жениха. Радостное настроение менялось на очень серьезное, когда женщины отрешенно затягивали:

Деревяшка уходит от нас —

Гляньте в последний раз!

Такие эмоции из-за круглой деревянной основы, сооруженной из ствола шелковицы, рвали душу; у некоторых глаза были на мокром месте, поскольку все знали, что этот круг диаметром около 45 сантиметров навсегда останется под землей. Над ним затем соорудят 30-сантиметровую скважину. Диаметр круга зависел от размера колодца, который планировали копать. Джхивары-водоносы погружались в воду и наполняли большой металлический горшок землей. Им приходилось долго оставаться под водой, и от этого нам делалось не по себе.

Сооружение колодца продолжалось обычно несколько дней, и по завершении раздавали кашу-далия из дробленого зерна, вознося хвалу Хвадже Хизру^[8] за покровительство. Я собственными глазами наблюдал, как таким образом строили колодец плотника Будды Рама — сына Куды Рама. В тот раз я слышал, как несколько юношей-джатов^[9] упражняются в остроумии — так, чтобы их слышали девушки:

Не вернуться тебе назад,

Как и колодезной основе…

Ко времени, когда уровень грунтовых вод стал снижаться, был взят курс на зеленую революцию^[10], и всюду стали сооружать трубчатые колодцы. И тогда низкокастовые детишки стали сбегаться на звук барабана в руках чоукидара^[11] Джагара, чтобы получить свою порцию каши, раздаваемой по такому поводу.

Первый колодец с двумя персидскими колесами в моей деревне — в ее восточной части — построил в 1800 году баба^[12] Сангатия. Об этом говорит надпись на кирпиче, который я вынул из оголовка колодца в 1981 г., сфотографировал и затем вернул на место. На нем было написано: «Этот колодец построен Сангатией в 1800 году из 419811 кирпичей».

И да, вода из колодца использовалась для орошения в Курешияне, который был в 5–6 километрах отсюда. Вся деревня брала питьевую воду из этого колодца.

Сангатия были родом из Муговала около Туто-Маджары в дистрикте Хошиярпур. В своем исследовании «Племена и касты Панджаба и Северо-Западной пограничной провинции»^[13] англичане сэр Дензил Иббетсон и Е. Д. Маклоган установили, что джаты из готры^[14] Сангха прибыли из Муговала и поселились в Сакрули, Лангери, Нариалане и, возможно, в Мадхопуре.

Дом бабы Сангатии стоял в окружении сезонных речушек, текших с возвышенностей. В поисках годных для пахоты земель он нашел зеленый участок и назвал его мадхо-ди-пури — «божественный уголок», а когда окончательно обосновался здесь, это место стали называть Мадхопур. Британская почтовая служба обозначила его как Мадхопур-Сировал — чтобы избежать путаницы, поскольку в этом дистрикте есть еще одна деревня с тем же названием.

Спустя несколько лет, после того как баба Сангатия здесь поселился, в округе появились кирпичные дома-пакка^[15]. И следующие поколения стали называть пакка-вале — живущие в кирпичных домах. А место, откуда брали глину для строительства, до сих пор именуют гора-чхаппар — светлый пруд. По записям патвари^[16] эта земля находится в общем пользовании, и низкокастовые имеют право набирать здесь глину, для того чтобы обмазывать стены своих хижин. Мы тоже копали здесь глину для нашего дома. Однако джаты постепенно прибирают к рукам такие земли.

Баба Сангатия привез сюда семью чамаров^[17] подкасты вирди — они жили в деревне Пандори неподалеку от его родной деревни. До того этот чамар, Панджаб Сингх Рамдасия, жил в Сейнпуре, дистрикт Хошиярпур, а потом поселился здесь, у нас, — 150 с лишним лет назад. Место, где он сидел и чинил обувь, до сих пор называют гандийон-да-чхаппар — пруд грязных, или башмачников. Сардары^[18] из деревни Лароя, что в пяти километрах отсюда в дистрикте Джаландхар, по просьбе Сангатии отправили в Мадхопур семью водоносов-джхиваров. Затем тут поселились брахманы, ювелиры, плотники-бархаи, цирюльники-наи, а из земель, что расположены восточнее, прибыла семья прачек-дхоби.

Деревня выглядела единым целым, но у каждой группы были свои колодцы, откуда брали воду для питья. Позже в деревне поселилось несколько мусульман — они купили здесь землю. Мусульмане не относились к низкокастовым индусам и сикхам как к неприкасаемым, возможно, потому что предки многих из них сами происходили из низких или ремесленных каст^[19].

Однако если кто-то из низкокастовых мальчишек выходил из дома умытым и причесанным, то непременно кто-нибудь из джатов, сидевших под деревьями, поднимался и швырял в него чем-то грязным, а если тот пытался дать сдачи, что ему задавали взбучку. Точно так же если кто-то из неприкасаемых появлялся на улице в новой одежде, то ему обязательно устраивали трепку под предлогом того, что он-де пытается вести себя как высококастовый. Поэтому никто и предсказать не мог, где и когда такое может произойти.

И все в деревне боялись заилдара^[20], джагирдара, сафедпоша и намбардара^[21]. Заилдару подчинялось несколько деревень. Он возглавлял суды и выносил приговоры: в его ведении были правовые вопросы, и его решения надо было исполнять, выплачивать штрафы и другие сборы. В его ведении находились правовые вопросы. Поговаривали, что власти простили ему пять или даже семь убийств, поэтому у людей не хватало храбрости смотреть ему в глаза. Он обращался с низкокастовыми, особенно с неприкасаемыми, как тиран и деспот. Заставлял их бесплатно работать на его земле и стройках, а если такой работы не было, приказывал просто копать землю на полях и сваливать ее у околицы. То есть у него не было определенных дней для бегара^[22]. До сих пор около деревень кое-где виднеются горки такой земли.

Джагирдар держал от 15 до 30 лошадей; при англичанах его поощряли земельными участками-джагирами^[23] за участие в подавлении любых протестных выступлений. Он также заставлял неприкасаемых бесплатно работать на него; зачастую все, что они получали, сводилось к побоям. Джагирдар же и следил за тем, чтобы низкокастовые не выступали против него.

У сафедпоша обычно было 2–4 лошади; он надзирал за несколькими деревнями. Неприкасаемых всегда работали на него бесплатно. Он выполнял роль агента властей и одновременно — шпиона. Власти оплачивали ему эти услуги.

Намбардар^[24] был государственным служащим; он всегда стремился угодить начальству. Он также мог по своему усмотрению заставить неприкасаемых делать все, что ему надо, — и без оплаты. Его боялись все касты, потому что он мог пожаловаться на кого угодно в полицию или заилдару. Его слово было слышно всюду, всем чиновникам. Приговоры выносились и решения принимались по его желанию. Он же играл огромную роль, если надо было собрать людей для поддержки властей и их действий. Поэтому обычно всех этих должностных лиц называли лизоблюдами или подпевалами. Их поведение и заминдаров подталкивало к рукоприкладству. Низкокастовые — люди из старшего поколения, то есть те, кому сейчас 65–70 лет, — могут бесконечно рассказывать о таких случаях.

Вот как выглядит моя деревня… Мадхупур невелик, в нем порядка 1200 жителей. Его история также не особо долгая: ему примерно 250 лет. В 1914–1915 годах его территория охватывала около 200 гектаров, и там было 12 колодцев; земельный налог тогда составлял 885 рупий. Сейчас площадь практически такая же, а налог — 1200 рупий. Общие земли-шамилат — вместе с дорогами и деревенскими прудами — занимают 7 гектаров. На полях 30 колодцев. Но сколько из этой земли принадлежит неприкасаемым? Почти нисколько! Это связано вот с чем. При англичанах в Панджабе земельные реформы проводились трижды: в 1849–1850, 1880 и 1914–1915 годах. Я просматривал некоторые материалы — «Предписания и правила» по третьей реформе; в них речь идет и о наших традициях. Пункт 10 так определяет обязанности разных низкокастовых — каминов^[25] и связанные с ними ограничения:

Земельное уложение. Деревня Мадхопур

(зила Джаландхар), 1914-1915

Из этого перечня видно, что права чухра-чамаров, или неприкасаемых, сводились исключительно к тому, чтобы бесплатно работать. За свой бесплатный труд эти отверженные, лишенные всех прав люди удостаивались лишь права убирать трупы павших животных — и это тоже в знак милости со стороны своего хозяина. Поддержка властями такого социального и экономического неравенства, усилия сторонников этой системы, направленные на сохранение ее в неизменном виде, — все это давно заставило меня о многом задуматься.

Англичане подчинили себе множество стран; о них бытует расхожее мнение, что они были справедливыми и подходили ко многим вопросам с научной точки зрения. Они сыграли важную роль в развитии своих колоний; осуществили огромные проекты; внесли значительный вклад в развитие образования, и благодаря этому люди смогли познакомиться с собственной цивилизацией, культурой и историей, стали мыслить по-новому. Но позиция британцев в отношении неприкасаемых и обращения с ними вызывает большие сомнения.

Англичане пришли в Панджаб на последнем этапе завоевания Индии^[31]. Почему же они не предоставили неприкасаемым право на равенство, образование, свободу самовыражения, имущественные права? Очевидно, что они действовали совместно с непримиримыми сторонниками сохранения кастовой системы и находились под их влиянием. В течение почти ста лет господства в Панджабе они сохраняли правила, зафиксированные в Законе о земельном налогообложении 1887 г., по которым неприкасаемым запрещалось приобретать землю, даже если у них были на то средства. Земля, находившаяся в общем пользовании (так называемые земли моуруси^[32]), которую выделяли низкокастовым под строительство их хижин, также не могла становиться их собственностью. Неприкасаемые полностью зависели от милости землевладельцев и джагирдаров, и жили в постоянном страхе. Землевладельцы были по природе деспотами, заставляли бесплатно работать — сколько было положено и сверх того. Если низкокастовые пытались выступать против бегара, их били и унижали. Те, кто находились в британском рабстве, требовали свободы, но и их не волновала свобода тех, кто были в рабстве у них самих. Более того, они отстаивали собственные права на сохранение неприкасаемых в кабальной зависимости, обосновывая это текстами священных книг. И именно это определяет степень падения общества и страны.

Во всем мире нет другой настолько несправедливой, деспотичной и дискриминационной системы, которая сохранялась бы тысячелетиями. Нет в мире другой религии — символа социальной системы, которая разжигает ненависть и поддерживает унижающие и бесчеловечные обычаи. Ни в какой другой стране не мирятся с такой жестокостью и насилием в отношении женщин и человека труда. Процесс разделения и разобщения людей шел столетиями, и некоторые в Индии этим гордятся, заявляя, что именно такая система предотвращала рост социальной напряженности и насилия! Даже те, кого считают прогрессивно мыслящими, разделяют такие идеи, поскольку сами принадлежат к высоким кастам и потому получают от жизни все — благодаря услугам, которые оказывают им неприкасаемые.

Столь несправедливая система не была бы такой жизнестойкой, если бы не книги типа «Законов Ману»^[33], которые фиксировали жесткие правила поведения в отношении шудр и тех, кто еще ниже их. Именно в связи с этим д-р Бхимрао Амбедкар^[34] писал, что так называемые священные тексты, не имеющие никакого отношения к действительности и политические по сути своей, тенденциозны; они имеют целью сеять заблуждения и обман. Я также помню слова первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру из письма д-ру Раджендре Прасаду от 17 ноября 1953 г.: «Индусы, безусловно, нетолерантны и, в сущности, более зашорены, чем любой человек в любой другой стране». И держу в памяти высказывание Карла Маркса о том, что если где-нибудь хоть одна рука поднимется на борьбу с несправедливостью и в защиту социально-экономического равенства, то он ее всецело поддержит.

В этой борьбе за социальную справедливость участвовал сильный духом и отважный панджабец, который — так совпало — был родом из деревни бабы Сангатии — из Муговала. Это был Бунтарь — Бабу Мангу Рам Муговалия^[35]. Его заключили в тюрьму из-за выступлений против британцев в Индии и приговорили к казни, но он смог сбежать и три года провел в джунглях среди адиваси^[36], а потом перебрался из Индии в Манилу. В начале 1925 года он вернулся в Индию, где продолжил самоотверженную борьбу за права обездоленных в юго-западных районах, а спустя некоторое время приехал в родную деревню. Крайняя бедность, чудовищные условия жизни низкокастовых, — все это заставляло его размышлять о глубине рабской зависимости соотечественников.

По просьбе Лалы Хардаяла^[37] Мангу Рам стал заниматься исключительно проблемами неприкасаемых и установил контакт с д-ром Амбедкаром. 11–12 июня 1926 года по его призыву десятки тысяч людей из разных каст пришли в Муголвар, и там было объявлено о создании общества Ади-дхарм мандал^[38], которое стало своеобразным культурным движением. Мангу Рам также начал выпускать газету под названием «Ади-данка»^[39] — рупор протеста против социального гнета и неравенства. Результатом его упорной политической и социально-экономической борьбы стало то, что в 1937 году сам Мангу Рам и семь его единомышленников были избраны в Законодательное собрание^[40].

Примечательно и то, что Мангу Рам Муговалия приезжал в нашу деревню до 1947 года и потом еще раз, уже во времена независимости. Рассказывают, что его принимали очень тепло и радушно, и во встрече участвовали все жители деревни. Его всегда будут помнить за тот вклад, который он внес в освободительное движение в нашей стране и в дело освобождения неприкасаемых.

Четвертая земельная реформа проводилась уже после ухода англичан из Индии; она шла 1948–1960 годах. В соответствии с Законом 1943 г. о землевладении и предотвращении дробления земельных участков в Восточном Панджабе^[41] каждая низкокастовая семья в деревне получила по два марла^[42] земли для хранения мусора и отходов^[43]. До того отходы тех, у кого не было земли, распределялись между землевладельцами — пропорционально размеру их земельных участков. Те низкокастовые, кто обрабатывали землю, но не были ее собственниками, использовали отходы на полях, где работали; продавать их было запрещено.

Избавление от англичан пришло 15 августа 1947 года. Люди были наделены многими правами, однако раджатнама — джагирная система, при которой власть принадлежала сардарам и чоудхри — сохранялась в неизменном виде, даже несмотря на вступление в силу конституции Индии 26 января 1950 года. После долгой изнурительной борьбы каминов за свои права закон моуруси был отменен, и низкокастовым разрешили владеть их же собственной землей. Были упразднены уходящие в далекое прошлое правила раджатнама, по которым неприкасаемые взамен на разрешение поселиться на землях моуруси были обязаны бесплатно работать на землевладельца. Закон 1887 г. о земельном налогообложении в Панджабе^[44], по которому низкокастовым запрещалось покупать землю, к тому моменту уже утратил силу, и они, наконец, обрели право ее приобретать и продавать.

Хижины и кварталы неприкасаемых всегда находились на окраинных низинных участках, которые в панджабских деревнях обычно располагались в западной части. Так же они жили и по всей Индии — потому, что по индусским законам они находятся вне кастовой системы и не принадлежат ни к одной из четырех варн. Кастовым индусам следовало избегать прикосновения даже тени неприкасаемых. Утверждают, что они были частью индуизма, но на самом деле эта религиозная система сама создавала такую среду, в которой низкокастовые находились в вечном рабстве. И именно поэтому их всегда держали на окраине. А вторая причина — то, что вода всегда течет в сторону той части деревни, которая расположена ниже, и, протекая через нее, загрязняется. Считалось, что неприкасаемые не только не должны пачкать чистую воду, но и в принципе обязаны жить в грязи и мусоре. Такие ужасные условия до сих пор встречаются в индийских деревнях.

Таким образом, те семьи из нашей общины, которые до 1947 года и приобретали землю, были вынуждены записывать их собственностью кого-то из джатов, поскольку на свое имя покупать землю было запрещено. Потом эти земли джаты официально передали таким семьям, что стало символом революционных перемен в нашем обществе. Стало появляться ощущение свободы; наша конституция предоставила равные права всем гражданам, а неприкасаемые прошли путь от хариджанов до зарегистрированных каст^[45]. Но отношение высших каст к низшим и их поведение не изменилось — настолько, насколько оно должно было бы измениться в нынешнем просвещенном столетии. Многие законы не выполнялись так, как должны были бы выполняться, и потому цели, которые были определены, оказались недостигнутыми. Одним словом, чтобы добиться социальных перемен, все общество должно действовать согласованно, решительно и целенаправленно. Прогрессивное мышление — вот насущная потребность для развития нашей страны.

Литература / References

Ibbetson D., MacLogan E. D., Rose H. A. A Glossary of the Tribes and Castes of the Punjab and North West Frontier Province. Vols. 1–3. Lahore, 1911 (reprinted 2007, 2013).

Madhopuri B. Chāṅgyā Rukkh (Ātmakathā). New Delhi, 2007.

Madhopuri B Chāngiā Rukh (Svaijīvanī). New Delhi, (2002) 2017.

Madhopuri B. Changiya Rukh. Against the Night. An Autobiography. New Delhi, 2010.

1. Анна Викторовна БОЧКОВСКАЯ, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Южной Азии Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова, Москва; anna.bochkovskaya@gmail.com

   Anna BOCHKOVSKAYA, PhD (History), Associate Professor, Department of South Asian History, Institute of Asian and African Studies, Lomonosov Moscow State University; anna.bochkovskaya@gmail.com

   ORCID ID: 0000-0001-6666-4246

   Перевод главы «Моя родина — Мадхопур» выполнен с хинди по изданию [Madhopuri, 2007]. При подготовке перевода проводилась сверка с оригиналом автобиографии на панджаби [Madhopuri, 2017]. Публикуется с разрешения автора. — Здесь и далее примеч. перев. ↑

2. Хари-ка-паттан — букв. «Божественная низина»; также можно перевести как «Зеленая низина». ↑

3. Реки, текущие на огромных равнинах Северной и Северо-Западной Индии, разливаются во время сезона дождей, а по его окончании не всегда возвращаются в старое русло, прокладывая себе рядом новый путь. ↑

4. Перс. Доаб — две реки. Междуречье Беас-Сатледж имеет собственное название — Бист-доаб. ↑

5. От пандж. Сиран — так в Пятиречье, где высоко стояли грунтовые воды, называли вырвавшиеся из-под земли под давлением ручьи. В последние десятилетия интенсивное строительство оросительных колодцев и систем привело к тому, что уровень грунтовых вод в Панджабе резко упал. ↑

6. Базигар — фокусник, циркач (каста). ↑

7. Прасад — подношения божеству (сласти, фрукты, цветочные гирлянды и др.), часть которых возвращается верующим в качестве «ответной милости». ↑

8. Хваджа Хизр — знаменитый суфий, которому в Панджабе поклоняются и мусульмане, и индусы; его также именуют Дария-шах / Речной повелитель или Зинда-пир / Живой святой. Хваджа Хизр считается покровителем рек и воды. ↑

9. Джаты — состоятельная землевладельческая каста в Северной и Северо-Западной Индии. ↑

10. Зеленая революция — комплекс социально-экономических и финансовых мероприятий, проводившихся в Индии в 1960–1970-х гг. для интенсивного развития сельскохозяйственного производства, в первую очередь, для увеличения производства зерновых культур. Основной зоной «зеленой революции» была объявлена Северо-Западная Индия (штаты Панджаб, Хариана, отчасти — Уттар-Прадеш). ↑

11. Чоукидар — сторож. ↑

12. Баба — уважительное обращение к старшему; отец; дед. ↑

13. См. [Ibbetson, MacLogan, Rose, 1911]. ↑

14. Готра — клан, род; подкаста. ↑

15. Пакка — прочные дома из кирпича или камня — в отличие от глиняных (качча). ↑

16. Патвари — учетчик земель и посевов в деревне. ↑

17. Чамары — кожевенники, метельщики (низкая каста). ↑

18. Сардар — уважительное обращение к сикху. ↑

19. Большинство мусульман Южной Азии — это потомки некогда принявших ислам низкокастовых индусов. ↑

20. Заилдар / зиледар — ист. чиновник, ведавший прежде всего сбором земельного налога. Зила — административная единица; округ. ↑

21. Эти должности существовали в колониальной Индии. ↑

22. Бегар — принудительная неоплачиваемая работа на землевладельца. ↑

23. Джагир — земля, предоставлявшаяся за несение службы, условное служебное пожалование; джагирдар — держатель джагира. ↑

24. Намбардар — деревенский староста. ↑

25. Камин — букв. низкий, подлый; убогий. ↑

26. Сезон хариф — осенний урожай, созревающий с июня по ноябрь; раби — весенний урожай (март–апрель). ↑

27. Сер — мера веса (ок. 900 гр; в разных районах Индии колеблется от 600 г до 1 кг). ↑

28. Анна — 1/16 рупии; медная монета, изъятая из обращения в 1957 г. ↑

29. Гур — сахар-сырец из тростникового сока. ↑

30. Ман — мера веса (ок. 40 кг). ↑

31. Панджаб был последней индийской территорией, аннексированной англичанами. Это произошло в 1849 г. ↑

32. Моуруси — букв. «наследственный». ↑

33. «Законы Ману» / «Ману-смрити» — древнеиндийский сборник, включающий религиозно-нравственные и правовые предписания. ↑

34. Бхимрао Рамджи Амбедкар (1891–1956) — лидер индийских неприкасаемых, известный политический деятель, правовед, один из авторов индийской конституции. ↑

35. Мангу Рам (1886–1980) — участник национально-освободительного движения, панджабский политик; активист эмигрантской революционно-радикальной партии Гхадар; основатель движения ад(и)дхарм / ад-дхарм («изначальная вера»), ставившего своей целью борьбу за права неприкасаемых. ↑

36. Адиваси (букв. «первопоселенец») — коренные жители, аборигены; отсталые этнические группы / племена в Индии. ↑

37. Лала Хардаял (1884–1939) — один из основателей партии Гхадар. ↑

38. Идеология Ади-дхарм мандал (Ассоциации [последователей] изначальной веры) основывалась на тезисе о том, что предки неприкасаемых — чамаров, чухра, бхилов и др. — были истинными, исконными обитателями Индии, оказавшимися на обочине истории с приходом в Южную Азию «чужаков», которые стали доминировать во всех сферах, прежде всего, в религиозной. ↑

39. «Ади-данка» (букв. «Голос коренных жителей») издавалась на языке урду. ↑

40. В 1937 г. в соответствии с Законом об управлении Индией, принятом в 1935 г. в 11 провинциях, включая Панджаб, прошли первые выборы в местные законодательные собрания. Их деятельность практически полностью прекратилась в 1939 г. с началом Второй мировой войны. ↑

41. East Punjab Land (And Prevention of Fragmentation) Holding Act, 1943. Целый ряд законов, принятых в Британской Индии, продолжал действовать и после 1947 г. ↑

42. Марла — мера площади (ок. 25 кв. м). ↑

43. Неприкасаемые — уборщики, кожевенники и др. — занимались сбором и утилизацией мусора, останков животных и прочих отходов. Вплоть до сегодняшнего дня органические отходы имеют большую ценность, поскольку широко используются на полях: практически по всей Индии почвы крайне истощены и требуют постоянного внесения удобрений, но далеко не все крестьяне могут приобрести дорогостоящую заводскую продукцию. Поэтому вопрос хранения и использования органических отходов в индийских деревнях по-прежнему остается чрезвычайно актуальным. Законы, принятые после 1947 г, позволили низкокастовым семьям в Панджабе и других штатах получить в собственность крохотные участки для складирования отходов, но вопрос о наделении их землей для сельскохозяйственного производства не ставился. ↑

44. The Punjab Land Revenue Act (Intiqale Arazi Act), 1887. ↑

45. Хариджане (букв. «божьи дети») — термин, использовавшийся Мохандасом Карамчандом (Махатмой) Ганди (1869–1948) вместо понятия «неприкасаемые». В 1950-х гг. этот термин вышел из употребления; в Конституции независимой Индии наиболее социально отсталые слои населения были определены как scheduled — «зарегистрированные» или «списочные» касты и племена. ↑