• Вестник ИВ РАН
• 2020 год
• № 2

• Хорезм
• государство Хорезмшахов
• монгольское завоевание
• политическая биография

DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-187-197

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ:

ТИМОХИН Д. М. «‘АЛА’ АД-ДИН МУХАММАД И РАСЦВЕТ ХОРЕЗМИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА: 1200–1220 ГГ.»

© 2020 В. В. Тишин^[1]

В 2019 г., в год 200-летнего юбилея Института востоковедения Российской академии наук, вышла написанная старшим научным сотрудником Института востоковедения РАН Д. М. Тимохиным монография (‘Ала’ ад-Дин Мухаммад и расцвет хорезмийского государства: 1200–1220 гг. М.: ИВ РАН, 2019. 316 с. ISBN 978-5-89282-932-8), посвященная деятельности ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада, правителя державы Хорезмшахов, превратившего подвластные ему владения в империю и ставшего свидетелем ее же гибели. Разбору монографии Д. М. Тимохина и посвящена настоящая рецензия. Эпоха правления хорезмшаха ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада (1200–1220) является одним из наиболее противоречивых эпизодов, связанных с историей монгольских завоеваний. Данная книга вызывает особый интерес в связи с традиционно бытующей в историографии негативной оценкой этой исторической личности, заслоняющей собой противоположные или даже осторожные мнения. Книга Д. М. Тимохина предлагает доводы для более взвешенной оценки этого правителя. Кроме этого важного момента, по мнению рецензента, работа содержит еще ряд наблюдений касательно вопросов более частного характера, которые могут быть небезынтересными для исследователей как истории Средней Азии соответствующего периода в целом, так и истории монгольских завоеваний. Книга является, в сущности, политической биографией; она написана на основе использования широкой источниковой базы, ярким и живым языком. Между тем, рецензент не смог не высказать определенных замечаний к книге, которые обусловлены не столько несогласием с какими-то доводами автора, сколько его иными соображениями касательно возможности подачи материала и желанием видеть более пространным разбор некоторых вопросов.

Ключевые слова: Хорезм, государство Хорезмшахов, монгольское завоевание, политическая биография.

Для цитирования: Тишин В. В. Рецензия на книгу: Тимохин Д. М. «‘Ала’ ад-Дин Мухаммад и расцвет хорезмийского государства: 1200–1220 гг.». Вестник Института востоковедения РАН. 2020. № 2. С. 187–197. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-187-197

BOOK REVIEW: DMITRY M. TIMOKHIN. ‘ALA‘ AL-DIN MUHAMMAD AND THE RISE OF THE KHWARAZM STATE: 1200–1220 A. D.

Vladimir V. Tishin

In 2019, the year of the 200^th anniversary of the Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences, Dmitry M. Timokhin, a senior research fellow with the Institute, wrote a monograph dedicated to the reign of ‘Ala‘ al-Dîn Muḥammad, ruler of the Khârazmshâh Empire, who both turned his state into a great dominion more commonly associated with the term “empire” and witnessed its decline (‘Ala‘ al-Din Muhammad and the Rise of the Khwarazm State: 1200–1220 A.D. Moscow: Institute of Oriental Studies of RAS, 2019. 316 pp. ISBN 978-5-89282-932-8). The paper is a review of this monograph. ‘Ala‘ al-Dîn Muḥammad’s rule (1200–1220) is one of the most controversial episodes related to the history of the Mongol conquests, and the book is of particular interest because the entrenched negative historiographic perception of this figure tends to obscure any opposing views, or even any attempts at a more nuanced look. Dr Timokhin’s book offers convincing arguments in favour of a more balanced assessment of the emperor. It also contains insights into narrower subjects that will be of interest to researchers of the history of Central Asia during this period as a whole, as well as the history of Mongol conquests. The book should essentially be seen as a political biography; it relies upon a wide base of historical sources and has a clear language. The reviewer also proffers critique intended not to disagree with some of the author’s arguments, but to elicit an alternative interpretation of the material, and possibly a more comprehensive analysis of certain details.

Keywords: Khwarazm, Khwarazmshah Empire, the Mongol conquest, political biography.

For citation: Tishin V. V. Book Review: Dmitry M. Timokhin. ‘Ala‘ al-Din Muhammad and the Rise of the Khwarazm State: 1200–1220 A.D. Vestnik Instituta vostokovedenija RAN. 2020. 2. Pp. 187–197. DOI: 10.31696/2618-7302-2020-2-187-197

Едва ли можно сказать, что история так называемого «государства хорезмшахов-Ануштегинидов» избалована вниманием исследователей. Это, по-видимому, объясняется несколькими факторами. Сам по себе ее взлет был стремителен, а период могущества сравнительно короток. Ранний период истории будущей империи, когда речь может идти лишь о борьбе за возвышение и самостоятельность небольшого владения на окраине Сельджукской державы, остается в тени истории именно этого, более прославленного историками, политического образования. Расцвет же государства Хорезмшахов совпал со временем сложения империи Чингисхана, в столкновении с которой эта мусульманская империя, только ставшая таковой, также быстро погибла. Таким образом, фактически наиболее яркий и кратковременный период истории державы Хорезмшахов выпадет на промежуток между гибелью империи Сельджукидов и возвышением империи Чингисхана, потому и может рассматриваться в контексте истории этих двух политических образований.

Монография Д. М. Тимохина посвящена как раз тому самому периоду истории Хорезмийской державы, на который приходится ее стремительное возвышение и столь же быстрая гибель под копытами монгольских коней. Автор исследования может фактически считаться монополистом этой тематики в современной российской науке. Несмотря на то что мы с ним не раз выступали с совместными публикациями, недавно, в частности, выпустив совместную монографию, непосредственно примыкающую к тематике рецензируемой книги [Тимохин, Тишин, 2018], думаю, что смогу избежать упреков в пристрастности и выразить в печати несогласие с коллегой по некоторым вопросам, которые мы, конечно, имели возможность обсуждать при личном общении^[2].

На первый взгляд, подобная работа может вызвать скептическое отношение — казалось бы, что можно сказать после выхода работы З. М. Буниятова, охватившего фактически все вопросы истории державы Хорезмшахов?

Оценка личности и деятельности султана ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада (II) ибн Текиша может считаться одной из наиболее дискутируемых проблем не только в связи с историей собственно державы, которой он управлял, но и с историей монгольских завоеваний, ставших поворотным моментом всей истории человечества.

Хорезмийская империя не оставила после себя богатого рукописного наследия и, в сущности, все основные источники о ней довольно давно и хорошо известны. К тому же последние годы существования державы Хорезмшахов (если не соотносить с этим понятием время скитаний султана Джалāл ад-Дӣна) часто оказывались в центре внимания исследователей, занимавшихся изучением истории империи Чингисхана. Историография последней столь велика, что едва ли можно выделить перечень работ, которые могут быть охарактеризованы как «основные». Одних биографий Чингисхана насчитывается, по меньшей мере, десяток. В написании разделов, касавшихся войны монголов с Хорезмом, авторы основывались преимущественно на одних и тех же источниках. Иной вопрос — специализация самих этих авторов и их возможности в области знания языков, а, следовательно, и работы с этими источниками.

Едва ли будет ошибкой предполагать, что в своем большинстве русскоязычный читатель, даже далекий от науки, но небезразличный к истории Востока, сформировал представления об образе ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада на основе художественного романа Василия Яна «Чингиз-хан» (1939). В этом безусловно талантливом литературном произведении перед нами предстает слабовольный и нерешительный правитель, зависимый от мнения приближенных и находящийся под влиянием матери, властолюбивой и жестокой Теркен^[3] хāтȳн. Подобное представление об образе этого правителя было характерно и для научной литературы своего времени. Хотя с развитием исторической науки наиболее правильным стало считаться воздержание от каких-либо личностных оценок исторических деятелей, подобная оценка не изжила себя и сегодня, позволяя увязывать таким образом гибель Хорезмийской империи с действиями ее правителя. Как отмечает, в частности, в своей монографии Д. М. Тимохин, характеризуя работы общего характера, «исследователи подчеркивали ключевую роль в этой катастрофе именно ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада, а причину поражения Хорезма видели в действиях этого правителя накануне войны с монголами и непосредственно в 1219–1220-м году» [Тимохин, 2019, с. 95], или ниже: «можно отметить, что в большинстве случаев образ данного правителя формируется в строго негативном ключе, а его военные и политические действия в период с 1217 по 1220 год считаются главной причиной падения Хорезмийской державы» [Тимохин, 2019, с. 96].

Описанное восприятие, имеющее формальные основания в виде источниковых сведений о том, как бесславно погибала огромная империя, и как нерешительно и противоречиво вел себя ее правитель, не учитывает одного главнейшего фактора — мы забываем, кто, собственно, эту империю создал: по формулировке Д. М. Тимохина, «как столь трусливому и нерешительному правителю, коим, по мнению многих ученых, был ‘Ала’ ад-Дин Мухаммад, удалось сформировать столь огромное и могущественное государство, каковым являлся Хорезм накануне монгольского нашествия?» [Тимохин, 2019, с. 285]. Безусловно, любые оценки личных качеств исторических деятелей всегда могут быть основаны только на тех образах, которые сохранили источники, потому они строятся исключительно на логических умозаключениях и, соответственно, всегда субъективны. Однако, для читателя, который хотя бы раз задумывался над этим, книга Д. М. Тимохина представляет особый интерес.

Основная часть монографии состоит из трех глав, и значительную ее часть занимает глава первая «Источники и историография о хорезмшахе ‘Ала’ ад-Дине Мухаммаде» [Тимохин, 2019, с. 17–131] — при общем объеме именно текстовой части, это, фактически, половина книги.

Нужно сказать, что анализ источников [Тимохин, 2019, с. 17–83] выполнен более чем подробно, иногда, вероятно, даже более, чем это нужно было бы для конкретного исследования. Рассматривать ли это как преимущество или недостаток работы — вопрос относительный и потому субъективный. Не претендуя на то, чтобы считать себя достаточно компетентным в этой области, не могу не отметить, что использование понятия «арабо-персидские источники» [Тимохин, 2019, с. 9 и др.], в принципе, нередко применяемое специалистами, видится мне достаточно спорным, хотя, конечно, написанные на арабском или персидском литературном языке тексты никак не могут рассматриваться вне единой традиции. Возможно, более удачной формулировкой была бы «арабские и персидские…» или просто «мусульманские источники».

Представляется, что излишне подробен и перенасыщен деталями обзор древнеармянских и древнегрузинских источников [Тимохин, 2019, с. 74–81], так же, как и, быть может, излишнее внимание уделено научной литературе по истории Южного Кавказа [Тимохин, 2019, с. 115–116]. Здесь же автор входит в какую-то ненужную полемику по вопросу, также не имеющему принципиального значения для его работы. В прим. 256 на с. 76 Д. М. Тимохин пишет: «Термин “армяноязычные” исторические источники употребляется нами в этом исследовании сознательно, поскольку вопрос авторства и изначального языка написания отдельных памятников, которые будут указаны нами ниже, до сих пор остается предметом научной дискуссии. В частности, речь идет о таком средневековом историке, как Киракос Гандзакеци и его труде “История”, вокруг этнического происхождения которого, а также языка, на котором было написано его сочинение, ведутся научные дебаты. Ряд авторов настаивает на албанском происхождении автора и на первоначальной албанской редакции памятника».

Ни в коем случае не вмешиваясь в дискуссии о различного рода «первоначальных» редакциях тех или иных памятников, не могу не отметить, что лично мне непонятно, как «этническое происхождение» автора и тот факт, что известный под его авторством труд на одном языке мог изначально быть написан на другом, является препятствием для того, чтобы отнести его сочинение в том виде, в каком оно известно науке, к конкретной традиции, к которой оно примыкает по своим характеристикам? Не вижу объективных причин излишне осторожничать и называть «армяноязычными» источники, известные нам именно на древнеармянском языке, независимо от того, были ли какие-то из них переведены с какого-то другого языка или нет. По крайней мере, пока не найден оригинал конкретного сочинения, дискуссии сами по себе бесполезны. Однако, если даже ситуация была бы иной, даже само переводное сочинение уже является продуктом той письменной культуры, на языке которой этот перевод был создан.

Несколько категоричной и потому не совсем справедливой кажется следующая оценка: «При этом не стоит забывать и о том, что при описании событий вне пределов Кавказа, а также в рассказах о монгольских завоевательных походах и военных действиях Джалал ад-Дина Манкбурны и грузинские, и армяноязычные историки склонны к явным хронологическим и фактическим ошибкам, формированию откровенно фантастичных сюжетов, что не позволяет нам разделять приведенное ниже мнение К. П. Патканова и А. Г. Галстяна относительно этих исторических источников. “Армянские писатели отличаются выгодно от мусульманских и византийских… трезвостью взгляда и правдивостью относительно происшествий, современниками которых они были сами”» [Тимохин, 2019, с. 83]. Представляется, что абсолютно то же самое можно сказать и про мусульманские источники, которые в том случае, когда предмет их повествования выходит за пределы мусульманского мира, «склонны к явным хронологическим и фактическим ошибкам, формированию откровенно фантастичных сюжетов».

Обзор историографии [Тимохин, 2019, с. 83–117], безусловно, содержит в себе огромный массив литературы, что определенно демонстрирует эрудицию автора монографии, однако, и она заслуживает некоторого комментария касательно структуры и наполнения.

Прежде всего, видится своеобразным пережитком деление научной литературы на «отечественную» и «зарубежную» [Тимохин, 2019, с. 13–14 и др.], подразумевающее косвенное противопоставление авторов «наших» и «всех остальных» как представителей чего-то гомогенного и очень близкого. Эта черта, зарождение которой приходится на советское время, изначально была обусловлена действительным противопоставлением «нашей» науки, следовавшей «единственно правильной» марксистско-ленинской методологии, исследователям из других стран, оценка которых просто обобщенно сводилась к отнесению их в разряд «буржуазных», «реакционных» и, в общем, «заочно ошибающихся». В настоящее время научный мир более открыт и не предполагает обязательной привязки исследователя из какой-либо страны к единственной конкретной школе.

Сам раздел (1.4) историографической части, именующийся «Специальные исследования по истории Хорезма и правления ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада», предваряется замечанием, что «специальных работ по истории Хорезмийской державы и правлению ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада, в принципе, ограниченное количество», ввиду чего автор приходит к необходимости разбирать здесь все работы, специально посвященные истории Хорезмийской державы [Тимохин, 2019, с. 85]. В дальнейшем обзор разбивается на ряд подразделов, объединяющих литературу, характеризующуюся той или иной степенью приближения / отдаленности касательно предмета исследования.

Следует повториться, что сам обзор, безусловно, является если не исчерпывающим, то довольно полным, и это, в частности, касается основных работ. При этом его можно было бы значительно сократить, преодолев бросающееся в глаза стремление автора монографии уделить хотя бы пару строк фактически каждой работе, которую ему выдалось прочесть, поскольку многие характеристики представленных работ довольно общие, что в некоторой степени приближает историографический обзор к аннотированной библиографии^[4].

Не являясь специалистом в указанной теме, однако не могу согласиться с некоторыми оценками автора. Мне непонятно, например, следующее замечание в адрес книги И. Кафесоглу: «В частности, исследование турецкого ученого содержит описание деятельности Джалал ад-Дина Манкбурны лишь до 1229 г., а не до даты его смерти в 1231 г.» [Тимохин, 2019, с. 87]. Вообще выделение Джалал ад-Дина Манкбурны часто проскальзывает как критерий для оценки тех или иных работ [Тимохин, 2019, с. 89, 92, 93 и др.]. Вероятно, это объясняется отголосками предмета исследования автора монографии предыдущих лет [Тимохин, 2013]. Работы предшественников и коллег рассмотрены неравномерно — некоторые достаточно подробно, некоторые наделены лишь самой общей характеристикой. Например, для одной работы отмечается «излишне популярная манера изложения и отдельные фактические ошибки» [Тимохин, 2019, с. 88], но, возможно, хотя бы в сноске следовало бы привести пару примеров таких «ошибок».

Представляются не совсем справедливыми нападки на отдельных исследователей (например, на Х. Намыка (Оркуна) на с. 117), ввиду того, что Д М. Тимохин как будто абстрагируется от таких характеристик критикуемых работ, как жанр и целеполагание авторов. Думается, не следует быть излишне критичным к авторам, которые не задавались специальной целью изучения державы Хорезмшахов, а затрагивали эту тематику попутно, будучи вынуждены неизбежно коснуться ее в рамках изучения другой проблематики. Так, кажется излишним искать информацию «непосредственно об ‘Ала’ ад-Дине Мухаммаде» в трудах П. Б. Голдена [Тимохин, 2019, с. 98], поскольку этот исследователь, крупнейший специалист по кочевникам Евразии домоногольского периода, уделял первичное внимание связанным именно с ними вопросам. Можно было бы, вероятно, и не уделять специального внимания каким-то работам общего характера. Точно поэтому же нельзя согласиться с логикой Д. М. Тимохина, предполагающей включение в один ряд трудов, с одной стороны, тех авторов, которые могут считаться действительными специалистами или, по крайней мере, создателями оригинальных исследований, и, с другой стороны, — различного рода полулюбительских работ и компиляций, типа книги С. М. Акимбекова «История степей…» [Тимохин, 2019, с. 101].

Следующий момент касается не только историографической части, но и всей монографии. Представляется, что при работе с такими изданиями, как “Cambridge History of Iran” и “The Cambridge History of Inner Asia. The Chinggisid Age” [Тимохин, 2019, с. 97–98, 168, 197 и др.], следовало бы ссылаться не на работы в целом, а на конкретные главы, за написание которых ответствен конкретный автор.

Хотелось бы выделить подраздел «Исследования по истории монгольского завоевания Ирана и Центральной Азии» [Тимохин, 2019, с. 101–106], где автор специально обращает внимание на оценку исследователями деятельности ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада в связи с вопросом о причинах гибели Хорезмийской державы.

Здесь Д. М. Тимохин упоминает [Тимохин, 2019, с. 103, прим. 349] в общем перечне работу С. Ч. Уокера (Cyril Charles Walker), впервые публиковавшуюся отдельными главами в журнале “Canadian Defence Quarterly” в 1932–1933 гг., затем изданную в Лондоне в 1939 г., а русскоязычному читателю известную по переводному изданию 1998 г. (где автор фигурирует как «С. С. Уолкер») [Уолкер, 1998]. Д. М. Тимохин при этом не удаляет ей достаточно внимания, что, как мне видится, не совсем заслуженно^[5].

Во-первых, целая (четвертая) глава книги «Каракитаи и Хорезм» [Уолкер, 1998, с. 101–138] посвящена довольно подробному разбору обстоятельств начального этапа войны Хорезмийской державы с монголами, а две последующие главы (соответственно, пятая «Великий поход Джэбэ и Субудая» и шестая «Хорасан и Афганистан») довершают рассказ о гибели мусульманской державы [Уолкер, 1998, с. 141–176, 179–222], и, кроме того в приложении II содержится целый раздел под названием «Кампания против Хорезма» [Уолкер, 1998, с. 282–292].

Во-вторых, книга С. Ч. Уокера содержит специальный раздел (Приложение I) «Хронология событий», где он полемизирует с В. В. Бартольдом относительно датировки первого столкновения хорезмийских войск с монголами (он называет ее «битвой при Караку»), а также разбирает ряд других вопросов, связанных с завоеванием Мавераннахра, Ирана и Афганистана [Уолкер, 1998, с. 261–276].

В-третьих, здесь же С. Ч. Уокер, по-видимому, одним из первых выступает с довольно взвешенной оценкой действий хорезмшаха ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада при подготовке к войне с монголами в противовес «обвинениям этого правителя в военной бездарности и трусости» [Уолкер, 1998, с. 119–122]. С. Ч. Уолкер считает, что у этого правителя был достаточно продуманный план противостояния противникам. Хорезмшах был вынужден исходить из того, что он, в принципе, ввиду географических условий Мавераннахра, не имел возможности сконцентрировать все военные силы в одном месте, но даже если было бы иначе, его войска, несмотря на численность (как она описывается историками), были необходимы на только что завоеванных территориях обширной империи. «Военный опыт хорезмшаха основывался на глубоком знании поведения в войне тех тюркских кочевников, которые издревле обитали в пустыне Кызыл-кумы, и опыт этот подсказывал ему, что и монголы, подобно тюркским степнякам, будут совершенно беспомощны перед стенами укрепленных городов — он ничего не знал о китайских инженерах и их осадных орудиях» [Уолкер, 1998, с. 121]. Иными словами, его план состоял в том, чтобы заманить кочевников внутрь страны, не опасаясь за города, в которых были рассредоточены гарнизоны, и, ожидая, пока те рассеются по округе, грабя местность, чтобы потом нанести по ним удар. Однако «его план провалился потому, что монголы уже умели штурмом брать любые укрепления. И не появись на исторической сцене Чингиз-хан, историки посчитали бы способность Мухаммеда завоевывать и организовывать огромные территории в единую империю несомненным доказательством его сверхъестественной гениальности, а трусость и нерешительность этого человека посчитали бы благоразумием и мудрой предусмотрительностью» [Уолкер, 1998, с. 122]. Именно крушение этого плана, и, соответственно, полная утрата контроля над ситуацией, как можно понимать из дальнейшего повествования, повергли хорезмшаха в нерешительность и послужили причиной утраты самообладания (см. также: [Уолкер, 1998, с. 283–292]).

Более пристальное внимание к работе Уокера, как думается, пошло бы на пользу рецензируемой монографии, тем более что его оценки близки воззрениям автора рецензируемой книги.

Вторая глава книги Д. М. Тимохина «Формирование и история Хорезмийского государства в конце XI–XII вв.» [Тимохин, 2019, с. 132–185], как видно из названия, посвящена повествованию о возвышении державы Хорезмшахов. Она фактически в три раза меньше двух других глав и, безусловно, призвана иметь вспомогательное значение. Представляется, что изложение помещенных в нее событий можно было сделать в рамках какого-то раздела / параграфа, не выделяя их в самостоятельную главу. В любом случае, мы получаем довольно увлекательный и написанный простым языком очерк истории династии. Вместо этого можно было бы уделить несколько большее внимание, например, социально-экономическим и социально-политическим вопросам, каким, например, является вопрос о сущности ик̣т̣а‘[Тимохин, 2019, с. 138]. Не менее интересен вопрос о политическом устройстве державы Хорезмшахов. Есть ли автору что добавить в этом отношении к тому, что сказано в трудах В. В. Бартольда, И. Кафесоглу, З. М. Буниятова, а также в работах Х. Хорста и А. Танери? Безусловно, эти пожелания обусловлены личными научными интересами рецензента и, возможно, не были интересны автору монографии.

Здесь, на мой взгляд, заслуживают интереса наблюдения автора касательно значения Дженда для истории династии. В частности, в монографии отмечается, что ‘Ала’ ад-Дин Атсыз положил начало традиции, «согласно которой старший сын хорезмшаха находился при жизни отца именно в Дженде, управляя им и прилегающими территориями от имени действующего монарха» [Тимохин, 2019, с. 170]. Интересны и сами рассуждения касательно происхождения этой практики, увязывающейся с внешнеполитическим фактором — взаимодействием с кочевыми соседями молодой державы [Тимохин, 2019, с. 171, 180].

Не могу не отметить то обстоятельство, что автор использует наименование «тюрки племени Оран (Уран)» [Тимохин, 2019, с. 183], хотя в совместных работах мы отстаивали предложенное сэром Дж. Клосоном и Х. Эреном прочтение ﻥﺍﺮﻭﺍ [’wrān] как *ewrän (см., напр.: [Тимохин, Тишин, 2016, с. 214; 2017, с. 32; и др.]).

Третья глава книги «Держава хорезмшаха ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада и монгольское нашествие» [Тимохин, 2019, с. 186–281] ставит целью рассмотреть «военную и политическую историю Хорезма в годы правления ‘Ала’ ад-Дина Мухаммада». Богатый массив информации о драматическом противостоянии хорезмшаха с такими сильными противниками как Г̣ȳрӣды и каракитаи, проанализированный автором монографии, дал ему основания говорить, что «все эти факты говорят об ‘Ала’ ад-Дине Мухаммаде не только как о талантливом политике и полководце, но и как о крайне расчетливом дипломате» [Тимохин, 2019, с. 190]. Возможно, в бóльших подробностях следовало бы дать рассказ о присоединении к державе Хорезмшаха Самарканда и ликвидации династии Караханидов в 1212 г. [Тимохин, 2019, с. 194]. Заслуживают интереса изыскания автора касательно интеграции представителей кочевых тюркских племен в социально-политическую структуру Хорезмийской державы и значении этого процесса для самой ее дальнейшей истории. В частности, это обстоятельство, по мнению автора, хотя и «усилило Хорезм в военном отношении», в то же время занятие кыпчаками, родственниками матери хорезмшаха, Теркен хāтȳн, «ключевых военных и политических постов» и их последующее «стремление к сепаратизму» стало главным фактором, ослабившим в итоге власть ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада [Тимохин, 2019, с. 206–207, а также с. 213–214]. К этому добавился раскол внутри элиты, связанный с противостоянием Теркен хāтȳн и Джалāл ад-Дӣна, притом что сам хорезмшах «скорее всего, просто не мог прекратить этот конфликт» [Тимохин, 2019, с. 207]. Как отмечается далее, «внутри тюркской военной и политической элиты противоречия были настолько существенны, что не позволили им объединиться даже в период войны с монголами, что во многом следует считать важнейшей причиной победы последних и разгрома Хорезмийской державы» [Тимохин, 2019, с. 208]. Видится очень важным вывод о зависимости хорезмшаха от этих тюркских эмиров изначально как основной военной силы его империи, что в итоге и способствовало постепенному усилению их влияния в ущерб власти самого правителя. Однако, непонятно, как обосновывается тезис автора о том, что «хорезмшах ‘Ала’ ад-Дин Мухаммад сам виноват в ослаблении собственной державы» [Тимохин, 2019, с. 215]. Здесь, как видится, можно было бы уделить особое внимания собственно механизмам взаимодействия власти и элиты, с опорой на какие-то теоретические разработки.

В книге есть ряд других интересных сюжетов. В частности, подробный разбор ситуации с гибелью в Отраре монгольского каравана, положившей в итоге начало роковой для Хорезмийской державы войне [Тимохин, 2019, с. 217–228]. Много нового сказано в отношении действительных причин войны державы Хорезмшахов с монголами и, в частности, о возможной роли здесь багдадского халифа [Тимохин, 2019, с. 228–235], о датировке и локализации первого столкновения хорезмийских войск с монголами [Тимохин, 2019, с. 235–249], заслуживают внимания рассуждения о подготовке войны с монголами [Тимохин, 2019, с. 251–260]. В итоге автор вновь приходит к выводу, что ‘Ала‘ ад-Дӣн Мухаммад не может рассматриваться как бездарный полководец и трусливый человек; сам же выбранный им план пассивной обороны был достаточно взвешенным в сложившихся условиях решением — ввиду таких объективных проблем, как сепаратизм наместников и неустойчивость власти в недавно присоединенных регионах. И план этот был бы отнюдь не безнадежен, но в иной ситуации. Определенную роль сыграл недостаток разведывательных данных, приведший к недооценке противника [Тимохин, 2019, с. 260]. Во многом утвердившаяся в традиции негативная оценка ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада сложилась на фоне возвеличивания и героизации его сына Джалāл ад-Дӣна. В целом, глава, начиная с самого начала правления ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада, вплоть до последних дней его жизни (данные о которых, как показано, в частности, на с. 270–273, также характеризуются определенными противоречиями) представляет собой не только чрезвычайно насыщенный фактами, но и исполненный глубоким и детальным обсуждением ряда узловых вопросов.

В заключении [Тимохин, 2019, с. 282–293] выверено и емко резюмированы основные идеи и выводы автора.

Работа имеет и некоторые технические недостатки^[6]. Также следует отметить, что книга Д. М. Тимохина содержит ряд оригинальных выводов, с которыми не всегда можно согласиться, что само по себе демонстрирует ее новизну, поскольку эти вопросы могут решаться только в процессе научной дискуссии.

Сама тематика книги Д. М. Тимохина обусловливает ее интерес довольно широкому кругу читателей — прежде всего, исследователям истории Средней Азии или истории монгольских завоеваний, которые неизбежно найдут повод для дискуссии. Не должен остаться разочарованным и любой другой интересующийся затрагиваемым историческим периодом читатель, не обязательно имеющий отношение к науке. По крайней мере, как представляется, книга выполнила одну из главных поставленных перед ней задач — разрушение сложившегося в историографии стереотипно негативного образа ‘Ала‘ ад-Дӣна Мух̣аммада, одного из крупнейших завоевателей в истории мусульманского Востока.

Литература / References

Глебов-Богомолов А. И. Послесловие. Уолкер С. С. Чингиз-хан. Пер. А. И. Глебов-Богомолов; предисл. А. И. Глебов-Богомолов. Ростов-на-Дону, 1998. С. 302–309 [Glebov-Bogomolov A. I. Afterword. Walker C. C. Genghis Khan. Tr. by A. I. Glebov-Bogomolov. Rostov-on-Don, 1998. Pp. 302–309 (in Russian)].

Тимохин Д. М. Соперник Чингиз-хана: хорезмшах Джелал ад-Дин Макбурны, личность и эпоха. М., 2013 [Timokhin D. M. Genghis Khan’s Contender: Horezmshah Jalal ad-Din Mankburny, Personality and Era. Moscow, 2013 (in Russian)].

Тимохин Д. М. ‘Ала’ ад-Дин Мухаммад и расцвет хорезмийского государства: 1200–1220 гг. М., 2019 [Timokhin D. M. ‘Ala‘ al-Din Muhammad and the Rise of the Khwarazm State: 1200–1220 A.D. Moscow, 2019 (in Russian)].

Тимохин Д. М., Тишин В. В. [Рец. на] Пилипчук Я. В., Сабитов Ж. М. Очерки этнополитической истории кыпчаков [Essays on Ethnic and Political History of Kipchaks]. Астана, 2015. Восток (Oriens). 2017. № 6. С. 210–218 [Timokhin D. M., Tishin V. V. Review on: Pilipchuk Ya. V., Sabitov Zh. M. Essays on Ethnic and Political History of Kipchaks. Astana, 2015. Vostok (Oriens). 2017. 6. Pp. 210–218 (in Russian)].

Тимохин Д. М., Тишин В. В. Хорезм, восточные кыпчаки и Волжская Булгария в конце XII – начале XIII вв. Золотая Орда в мировой истории. Рук. проекта В. [В.] Трепавлов; отв. ред. И. [М.] Миргалеев, Р. Хаутала. Казань, 2016. С. 25–41 [Timokhin D. M., Tishin V. V. Khwarezm, the Eastern Kipchaks and Volga Bulgaria in the Late 12 – early 13^th Centuries. Mirgaleev I. M., Hautala R. (eds.). The Golden Horde in World History. Kazan, 2017. Pp. 25–41 (in Russian)].

Тимохин Д. М., Тишин В.В. Очерки истории Хорезма и Восточного Дешт-и Кыпчака в XI – начале XIII вв. М., 2018 [Timokhin D. M., Tishin V. V. Essays on the History of Khwarezm and East Dasht-i Qipchak in 11^th – early 13^th Centuries. Moscow, 2018 (in Russian)].

Уолкер С. С. Чингиз-хан. Пер. А. И. Глебов-Богомолов; предисл. А. И. Глебов-Богомолов. Ростов-на-Дону, 1998 [Walker C. C. Genghis Khan. Tr. by A. I. Glebov-Bogomolov. Rostov-on-Don, 1998 (in Russian)].

1. Владимир Владимирович Тишин, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, Улан-Удэ; tihij-511@mail.ru

   Vladimir V. TISHIN, PhD (History), Senior Research Fellow, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch RAS, Ulan-Ude; tihij-511@mail.ru

   ORCID ID: 0000-0001-7344-0996

   Работа выполнена при поддержке Комплексной программы фундаментальных исследований СО РАН XII.191.1.2. «Межкультурное взаимодействие, этнические и социально-политические процессы в Центральной Азии», № АААА-А17-117021310264-4.

   The study was supported by the Comprehensive Program for Basic Research of the Siberian Branch RAS XII.191.1.2. “Intercultural Interaction, Ethnic and Socio-Political Processes in Central Asia”, No. AAAA-A17-117021310264-4. ↑

2. Следует оговориться, что в рецензии не будут затронуты сюжеты, пересекающиеся с нашей совместной работой. Несмотря на то что уже сейчас очевиден ряд моментов, требующих корректировки (и это не считая досадных опечаток), право критики этих сюжетов следует предоставить исключительно коллегам. ↑

3. Письм. ﻥﺎﻛﺮﺗ [trkān], что раньше ошибочно читали «Туркан». ↑

4. Чтобы до конца придерживаться честной позиции, должен, в частности, признать, что в свое время сам в кандидатской диссертации, посвященной историографической тематике, пошел по похожему пути, погнавшись за всеми публикациями, которые сумел найти — независимо от того, насколько интересующая меня конкретная проблема в действительности входила в сферу интересов тех или иных авторов. В итоге это привело не только к непомерному увеличению собственной работы, но и к некоторым некорректным оценкам трудов предшественников и коллег, поскольку акцент лишь на интересующей меня проблематике, степени и глубине ее проработанности совершенно закрыл достоинства тех или иных трудов, изначально посвященных совершенно иным вопросам. ↑

5. Мне эта работа оказалась доступна только в русскоязычном переводе, потому могу судить о ней только по нему. В издании отсутствуют какие-либо ссылки, но, по-видимому, они есть в оригинале [Глебов-Богомолов, 1998, c. 309], а снятие всего библиографического аппарата — довольно частая практика при изданиях русскоязычных переводов работ иностранных авторов. ↑

6. См., например, упущенные запятые на с. 143 («…династия хорезмшахов, о которых пойдет речь в данном исследовании изначально без сомнения была именно тюркского происхождения»), с. 149 («При этом, по мнению В. В. Бартольда именно в этот период…»), и др., невычитанный текст на с. 198 («…автор классического исследования по истории Хорезма не не предлагает собственных оценочных суждений по данному поводу») и др. ↑